понедельник, 2 мая 2011 г.

Кен, Амэ и Старик Таро.



Солнце светило только днем. Оно было мягко-настойчивым и пасторальным как Клиффорд Саймак, оно оставляло на душе ожоги паяльной иглы по деревянной доске. На свету Амэ чувствовала себя деревом. Было приятно.
Приятно расти. Амэ дышала.
Когда вставала Луна – что-то менялось, даже в ней самой. Даже в мире зеркала, которым была она сама. Стоило вытянуть руку – и в руке окажется Луна. Можно танцевать. Это как магия, только ты в ней одна.
Обычно Амэ бежала вперед по верхушкам деревьев. Она никак не могла заставить себя просто идти.

Дурак.
У неё был кот. Или она – у этого кота. Черный, словно влюбленная ночь. Пушистый – словно она влюблена. И зеленые глаза, словно хотели добра, они напомнили Амэ старую медь.
Девочка стояла на кресте, погнутом кресте у дальнего конца кладбища. А кот сидел на старой плите. Зеленые побеги вьюнка и зеленые глаза кота, смеющиеся таким холодным светом, словно сама доброта.
Статуя, - подумала Амэ.
Нет, она, конечно, знала, что девочка жива, просто ей было так приятно думать, приятно было осознавать, что можно именно сейчас не сопротивляться наваждению.
Статуя в полосатых гетрах не покачнулась даже при порыве ветра, отворившем старые ворота со скрипом. Ветер влетел внутрь и стал играть меж могил, несколько раз он перевернулся, словно примериваясь к своему новому месту жития и разогнавшись, врезался в крест, на котором стояла она.
Крест скрипнул и выплюнул из себя опилок горсть. Они упали на мраморную плиту с какими-то письменами от людей по людям.
Кот смотрел с укором. Статуя, молча села и погладила деревянный крест.
Дерево, - подумала Амэ. – Так он деревянный всегда…
-Вернулся. – Сказала она.
Амэ ушла.

Башня.
Когда Амэ поднялась на самый верхний этаж, то нашла комнату. Комната была полна сокровищами. На старинных персидских коврах лежала Дива и насиловала коробочку с кнопками. Амэ приподняла край ковра. Его обглодали мыши. Няша свисала с люстры, она была голодна, во рту – целый ворох дрожащих мышиных хвостиков – Няша съела мышиного короля. Коробочка – удар, рывок – и визг восторга!
Няша изумленными кошачьими глазами разглядывала свою сестру, пытаясь понять – что такого в коробочке с кнопками.
Экран.
Няша не видела ничего, кроме медленно ползущих по нему полос.
Амэ посмотрела на счастливую Диву, на недоуменно-голодную Няшу, обвела взглядом их уютно-затерянную во времени келью.
-Что ты?
Так спросила Диву Амэ. Она вспомнила, как разговаривала Кино и решила, что побудет тут чужеземкой.
-Комнату нашла!
-Да?..
Амэ запрокинула голову вверх и уткнулась носом в лицо Няши. Капелька сладкой слюни с её губ упала на щеку Амэ. Та быстро сняла пальцем и слизнула.
-Комната! Я и не знала, что она в этой башне…
В этой странной башне битком набитой сокровищами, пылающая щеками от восторга Дива только, что нашла секретную комнату!..
Амэ присела рядом и пригляделась к экрану, стараясь синхронизировать свои мысли и медленно бегущие строки. Строки складывались в изображения. Они сменяли друг дружку так медленно, что просто жуть. Но Амэ поняла – это новая, а может уже и старая человеческая игра.
-Интересная комната? – Амэ потрогала безвольно повисшие мышиные хвостики. Няша не хотела глотать без сестры.
-Я упала. Теперь нужно идти уровень заново! – Воскликнула Дива и отстранилась от мира еще на два дня.
На не успевшую увернуться Амэ свалилась с люстры голодная и злая Няша.

Повешенный.
-В этой бесцельности странствий есть какая-то сверхцель, не правда ли? А когда я смотрю на целеустремленные человеческие жизни, мне видится абсолютная бесцельность существования. Словно это не простая и не сложная игра, в которую заведенные самой их природой люди играют, но играют не для себя. Как марионетки в кукольном театре на площади позабытой свободы. Надежда и любовь, привязанность и разочарование, простые и сложные одновременно, всеобщие и уникальные для каждого, эти Чувства как Правила и правила, как чувства руководят людьми, ведут людей, подводят к черте и забирают с собой в небытие. Каждая марионетка думает, что играет для себя, что она своя собственная и ничья больше; правда в своей жизни ищет, кому бы себя подарить, потому, что так заведена мастером. Кто мастер её и для кого она играет в Игру Алисы? Появляется проповедник и говорит людям, что это замысел богов. Ему приходит на смену ученый и говорит, что все так, потому что так, что это эволюция привела людей к существование в своде правил, заставила эти правила любить или ненавидеть, презирать или боготворить, но самый последний человек на Земле, ни разу не задумывавшийся о них, в то же самое время всегда применяет их, всегда ведом ими. Что в них? Зачем ими? Есть правило считать, что правил нет для тебя или вообще. Есть правило на то, чтобы сотворить свои собственные правила из кусочков конструктора внутри себя и считать, что они только свои. Правила на то, чтобы бежать по жизни правил не видя, но бежать за правилом по имени… Выбор? На все чем занимался, занимается и будет заниматься человек, есть правило внутри него. Эти правила общаются между собой, когда общаются люди, передаются между людьми, развиваются и живут в людях. Мир правил и люди, как куклы, носители правил. Носители идей. Носители смыслов, столь важных, что в них не видят правила. Во всем этом человек не видит правила для себя, а видит свободу свою. Почему? Почему меня так пугает правило, заставляющее людей искать смысл в правилах своих? Почему?
-Может быть, им просто нравится висеть?
Мальчик, которому нравилось висеть. Вниз головой, его подвесили за ногу. В руках. У него что-то было в руках, за секунду до того как он «это» выпустил. За мгновение до того, как нарисован был. На карте из цветной колоды, которую выронила по пути Амэ.

Дьявол.
-Бог – это просто очень удобный компьютер. – Сказал Кен и добавил. – А дьявол – его вечно скучающий админ.
Но подумав с минуту, Кен добавил, что Бог – это, скорее всего, очень удобный квантовый компьютер.
А когда ему сказали, что Господь его покарает, он вдруг стал маленькой девочкой и очень грустно сказал, что только карать тот и может, что «каковы люди, таков и их Господь», что «господин всегда был в раба своего» и много еще что сказал бы, но вдруг стал самим собой обычным и, развернувшись, просто ушел…

воскресенье, 1 мая 2011 г.

Кен

У Кена весь стол был завален заметками. Обычно это была какая-нибудь статья и короткая ремарка Кена. На самом верху лежал тонкий лист белой чистейшей электронной бумаги.
«В ходе долгосрочного эволюционного эксперимента на бактериях E. coli показана способность естественного отбора поддерживать мутации, которые не дают максимального выигрыша «здесь и сейчас», но обеспечивают наилучшие возможности для дальнейшей эволюции…»
«Эволюция идет из будущего в прошлое?» - было написано электронным маркером сбоку.
Откуда он такую привез?
Наверное, тоже из фильма.
Они были похожи на тонкую пленку и реагировали на прикосновения пальцев. Аделир быстро разобралась в их интерфейсе, можно было листать новости, правда они блокировали её попытки сделать что-то еще.
Аделир умыкнула один листочек к себе домой, Кен вроде не возражал, хотя наверняка заметил.
И тогда она, отважившись, спросила. И Кен ответил. Сказал, что снимали фильм, и сделали пару десятков сверхтонких дисплеев. И сказал, что теперь они у него.

В доме у Кена было много странных вещей, и их число постоянно увеличивалось чуть ли не в геометрической прогрессии. Никто не знал, откуда он берет их. Практически никто не интересовался, кроме самых близких друзей, это была в своем роде мистика, ведь не невидимые же они, в самом деле!?
Оказалось, что в своем роде они все-таки невидимки. Из всех невидимок одна была ну очень большой, но Аделир узнала о её существовании в тот самый день, как Кен объяснил ей причину «автоматического абстрагирования», лежащего в основе подобной невидимости.
-Не индексируются. – Сказал он.
-Как это?
-А вот так. – Кен перевернул фуражку задом наперед и добавил. – Просто. Забанили их.
-Кого, вещи?
-Конечно вещи, впрочем, бывает и людей банят, которые их видят. Каждую вещь кто-либо из людей видел, из зверей на худой конец, а если попадаются вещи, которых не видел не касался и о которых не слышал ни один человек на земле, такие вещи не обладают своеобразным чувственным ID в распределенном сознании…
-Распределенном?
-Ну да, короче их нет там, в базах… как бы… - Кен взглянул на Аделир. – Это трудно объяснять таким как ты.
В результате Аделир стала считать себя особенной. Впрочем, она и раньше разучилась обижаться. Кен продолжал, таща её за собой. Они пробирались между перевернутый на солнце лодок.
Просто считай, что существует в тебе, во мне, в каждом из нас что-то, что автоматически заставляет игнорировать подобные вещи, даже – заметь – если они могут нанести вред или убить. Как правило они смертельны для ограниченного числа особей и опасные встречаются вообще редко и поэтому распределенное в пространстве и – обрати внимание – во времени сознание людей прощает такие вещи и таких созданий за вред причиненный ими. Он ничтожен. Обычно об невидимок убивается не больше ста тысяч человек в год.
-Хрена себе…
-Ну, согласись мало, рождаются-то миллионы, людей все равно все больше и больше. Это раньше ра… короче эта хрень не могла себе позволить подобную роскошь, цензуру короче, и у людей была интуиция, которая хоть и не показывала им напрямую вещи as is, но предупреждала о них, если те представляли опасность именно для этой особи.
-Люди что, совсем слепые котята?
-Ну как бы, да…
Кен видимо решил, что раз в паре девочка-мальчик при общении ругается девочка, то может ругаться и мальчик, поэтому за минуту в резких выражениях расписал ей как обстоят дела и что можно трогать, а что нет. Аделир задала один простой вопрос:
-А с какой стати я их вижу?
-Видимо (явно по ошибке… - сказало его лицо) эта распределенная хреновина считает тебя особенной и выделяет тебе чуть больше информации, это как цензура, которая на тебя не распространяется – можно считать и так и эдак и как вообще хочешь, хоть потусторонним миром это считай, хоть муши.
-Это – Аделир ткнула в «значок» на плече Кена – не похоже на призрака и на всякое иное мистическое не тянет, скорее на девайс какой-то современный чуть больше, чем слишком.
Значок прикрепился к одежде, он был похож на насекомое, состоящее из крохотных кубиков, которые жили своей собственной жизнью, временами слагаясь в узоры, похожие на письмена, только объемные. А еще кубикастое насекомое перебирало лапками, прячась от тени – оно явно искало свет.
-Это явно не с Земли. – Добавила Аделир.
-Да, похоже ты права. – Кен что-то искал среди лодок.
-Ты сам не знаешь, что это такое?
-Чтобы использовать мне не нужно знать кто сделал когда и где, чем совершеннее вещь, тем проще ей пользоваться, самое совершенное знает что тебе нужно лучше, чем ты сам, только тогда можно говорить об развитом ремесле производства.
«Ремесло производства» показалось Аделир слегка перемасленным недомаслом, но она смолчала, Кен и его странная временами мелькавшая то тут, то там подруга вообще часто произносили слова странно, с иной интонацией или в странных сочетаниях, Аделир не удивилась бы, если наедине они вообще несли невоспринимаемый набор слов. Постепенно привыкая к речи Кена, точнее к её глюкам, она замечала, как начинает перестраиваться – то, что раньше её коробило теперь забавляло и Аделир сама начинала совершать схожие «ошибки», иногда и на диктантах в школе. Как результат – её оценки по русскому стали падать, а по всем другим предметам расти.
В чем-то всегда теряешь, - рассудила Аделир.

Улыбки от еще живых котов

-Читала Алису? Кот, которого не стало, но осталась жить его улыбка, улыбка без кота. Взгляд, улыбка – это тоже часть тебя, твоей внешности, но это не трехмерный ты, а четырехмерный. Вот, - мальчик грохнул по столу книжкой. На ней было написано «Эгоистический ген». 


-Но смотри, - воскликнул он, - при падении в черную дыру время раскладывается во все прочие измерения! И улыбка от кота, летящая в черную дыру раскладывается в самого кота, вот только какого? Такого, какой он был или такого, каким хотел он быть?!

-Что вы так бурно обсуждаете на уроке? – С укором молвила учительница и Кен скорее объяснил ей правила улыбок от котов. Правда, это не произвело на учительницу какого-либо впечатления, за исключением еще усилившегося легкого раздражения, поминутно сводившего кожу на её лоб в морщины. Когда слишком много кожи уползало вверх, начинал приоткрываться рот учительницы, обнажая старые кривые желтые клыки. Интересно, она репетирует перед зеркалом, чтобы этого не было или её так устраивает?

А может, она просто не знает?

Улыбки от котов раскладываются в самих котов?

Всю ночь Аделир снилась черная дыра, она почему-то выросла на том месте, где у неё было когда-то сердце. И туда по невозможной спирали летели одна за другой улыбки от всех её знакомых уличных котов, а вырастали грибы, грибы миров.

Дарственных миров… На каждом была заколка в форме хребта от мертвой рыбки и записка  на кошачьем языке.

Все эти улыбки от еще живых котов.
Улыбка от кота и зонтик


Вам бы Ваша Стампидо...



-Знаешь, - сказала я ей, - ведь есть и аудио книги.
-Аудио книги – ересь. – Ответила она мне, не оборачиваясь.
-Тогда… ты меня простишь ладно?
-Как, чтобы моя лучшая подруга?! – Впервые так сильно удивилась Астра и развернулась ко мне. Я, правда, испугалась!
-Стой инквизиция, не карай инквизиция! – Обе лапки кверху и смеюсь.
-Не может быть, чтобы ты?! – Вопрошали меня теперь розовые, а вчера оранжевые глаза Астры.
-Стой Инквизитор, сжалься, прости!
-К еретикам у нас нет прощения! – Безжалостно и невероятно высокомерно принесла мне приговор она, холодно, как будто жидким азотом облили меня всю. Я закрылась от неё руками в паническом ужасе. Эти три секунды растянулись на целые три вечности. А потом я почувствовала, как крохотная ладошка Астры ребром стукнула меня по лбу.
-Мама!
Я упала, дергаясь в конвульсиях.
-То-то же. – Ответила самодовольно Астра и углубилась в чтение. Этой фразе она точно научилась у меня. Значит, и я могу чему-то обучить Астру? Вот класс!

 

-Астра!
-Что? Чего? – Спросила она недоуменно, глядя на меня широко распахнутыми доверчивыми глазами.
-Про «так»…
-Про что?
-Ты спрашивала меня во сне, помнишь?
Она покачала головой. Задумалась вся такая.
-Так вот слушай, я говорю «так», значит действительно произносится именно Так, как я сама не знаю, но тот факт, что так – неоспорим. То есть кто-то не просто говорит, а делает это Так, ты поняла?
-Нет.
-То есть мне плевать, что именно он сейчас говорит да и всем плевать что и кто говорит, главное, что он делает это именно Так! А вообще это калька с японского, там по-иному прямая речь строится.
-Я знаю. Почему ты мне это говоришь?
-Забей уже.

  Курю

Я прицепила справку из психдиспансера (о том, что я вменяема вполне и могу носить оружие при себе) к груди. Я все думала – а не подписать ли мне внизу: «Заверено белочкой!» Но погодя чуть-чуть передумала, однако. И так сойдет! Гы.

 Курт Ко... 

-Давайте уже девочки пожмите друг дружке лапки и успокойтесь. Ну, как в детстве!
-Во взрослой жизни так не делается. – Грустно сказала персона номер один. Персона номер два смотрела себе под ноги.
-Вот потому-то взрослые и самые несчастные существа на свете.
Мне как всегда послышалось «вещества».

 Гайку бы 

-В чем суть социального конфликта? – Спросил за меня Джа-нэ.
-Арису опять с кем-то поругалась в интернете. Опять кому-то нахамила и кого-то подставила.
-Если человеку дать самое понятное и близкое объяснение своих мотиваций, просто подсунуть его под нос, то выросший на детективах и сериале SCI, он и не увидит всех остальных.
-Чем тебе не по нраву CSI? – Спросила я, заткнув Джа-нэ рот рукой.
-Чем не по нраву врачу сериал «Скорая Помощь»? Всем! Все кажется натуральным в кино, пока не доходишь до того, с чем лично сталкивалась в жизни. Ты знаешь, что за преступление Чикатило расстреляли невиновного? А все улики указывали на него, после этого у нас ввели мораторий на паровозик.
-У нас и не было никогда пара-равозика. У нас всегда ра-расстреливали.
Я что-то опять начинала мерзнуть.
И тут Арису стала всем объяснять свою позицию:
-Я как увидела её «опять мне вы по аватарам диагноз ставите…», так поняла – девочку нужно спасать, самооценка у неё ниже плинтуса! И вот благодаря стольким усилиям, я, наконец, достигла цели – у человека появился «враг», с которым она может «бороться», как результат – вновь проснулось желание творить, злость придает сил противостоять этому засранному миру. Это как прививка – ты подвергаешь организм контролируемому заражению, чтобы он не сдох позже при неконтролируемом.
-И это ты называешь помощь? До слез человека доводить?
-Эм, да я и не доводила вроде. Мне её так жалко стало, захотелось обнять и приласкать. Но как я её обниму и по голове поглажу через интернет? Зато она научилась общаться с людьми как с равными или даже смотреть на всех свысока! Это очень полезный и логичный перк в то время как чумные свиньи бороздят госдуму! Она по-прежнему способна на любовь, но уже не тратит время на жалких серых обывателей! Со мной однажды так поступили, и я прозрела – теперь дарю счастья всем вокруг и открываю глаза им, это как дедовщина в армии!
Арису странная, не сказала бы, что плохая, но иногда мне её хочется прибить. Ведь веришь же её этому «приласкать», когда вживую перед собой видишь. Веришь, несмотря ни на что.
-Можно сказать это идея Азимова в управлении обществом примененная к одному конкретному человеку… - начал было Джа-нэ из моего живота, но я дала туда кулачком и он заткнулся. – Серия контролируемых катастроф, бедствий, катаклизмов, терактов на худой конец, приносящая с виду вред на самом деле, в конечном счете, оказывается не менее полезной для всего Человечества, чем крепкий подзатыльник умной мамаши. Арису использует в общении с людьми те же методы, только перенесенные на личный план… - Я молча дослушала, что мне скажет левая пятка, после чего дала ей по паркету.
-В гробу я видала умных мамаш, знающих все наперед своего ребенка. – Вылезла Астра, и я сразу испугалась за всех мамаш мира, ведь они все – такие умные и так все знают наперед!
-Еще один недогерой Сэлинджера. Или хулиган, по-вашему. – Подумала я вслух. – Еще один сетевой тролль-террорист. Какая разница во благо или во зло – её просили?
-Вообще-то известный проповедник терроризма Усама Бен-Ладан придерживался схожего мнения по управлению обществом. Наверняка он почерпнул свои идеи из «Основания» Айзека Азимова!
-То есть Арису просто эмоциональная террористка?
-Многие сейчас занимаются подобным терроризмом неосознанно, это общество пытается снять себе стресс. Протестуя в столь вопиющей форме, эти люди на самом деле занимаются благим делом, но общество не хочет себе признаваться в этом и поэтому сурово их наказывает. Это как смущение от удовольствия во время секса.
-Ты про террористов? Джа-нэ, это тебе они снимают стресс обществу?
-Они ведут общество вперед наиболее легкими и доступными малой группе людей средствами – терактами и угрозой насилия. Как иначе повлиять на все стадо овец как не залаять собаке пастуха? Я уверяю тебя – вреда от этого обществу не больше, хоть и гибнут ни в чем неповинные люди. Возможно, именно они, создав новую угрозу, увели мир в свое время от третьей мировой войны – псы спасают людское стадо от волков, но бедные овцы, так ненавидя хозяйских псов, они не ведают волков, пока не попадут к ним в желудок. То есть благодарности тут не будет и не должно быть, псы занимаются этим самоотверженно и не надеясь на славу или хотя бы понимание со стороны опекаемых. Я же говорил не о них, а о сетевых террористах – хакерах и троллях. Вообще хакерами принято среди «своих» называть людей, для которых информация и доступ к ней – неотторжимое право любого человека и которые нарушат любой закон ради своего любопытства, то есть это не вандалы и не те, что ищут материальных благ. Коперник был в свое время хакером с точки зрения церкви, и он пострадал за стремление к знаниям. Но если уж говорить о людях, говорить надо на их языке, а значения слов меняются слишком быстро. Поэтому теперь хакер – это преступник, поблагодарим за это СМИ и американские фильмы. Есть разные виды хакеров – обычные и хакеры жизни, взламывающие её саму и делающие её легче не только себе, но и другим, на своем примере; хакеры снов, ломающие сны и помогающие себе и другим – они короли осознанных сновидения и некоторые могут проникать даже в чужие сны; генные хакеры, ломающие на чердаках и в подвалах геном человека, проводящие исследования и ставящие опыты вопреки всем законам общества, в основном это молодые люди. Тролли – это хакеры социальные, хакеры общества, не его связей, а его стиля общения, в основном они занимаются этим неосознанно, делая легче себе – делают легче другим, но есть и осознанно выбравшие подобный стиль и способ воздействия на человека. Наверняка истоки лежат в творчестве Сэлинджера по аналогии с Азимовым и Хэрбертом у террористов.
-Ребята у вас всех эйдетический парапсихоз! То есть вы видите как бы то, чего уже нет, но вы его видели и лишь потому, что как бы и, наверное, когда-то, но скорее всего как-то, чем никак, Вам фештин?
-Это у тебя крыша машет крылышками, а люди тут реальные нормальные темы зашибают, а ты со своей белочкой уже достала всех!
-Белочки существуют! – Ответила я. – А террористы – нет, это выдумки газетных уток, кря-кря!?
-Кря-кря, пока тебя не взорвали.
-Я вам её докажу! То есть покажу, хотела сказать, доказывать тут нечего.


 Все как у людей

Рудгер работал на свиноферме и неплохо так работал: жена, двое детей и целых три любовницы. Он любя показывал нам своих хрюшек.
-А что эта в наморднике? – Спросила я. – Кусается?
-Да бешеная она, док так сказал, а по мне – вполне нормальная хрюкалка, мы её потом аккуратненько забьем и сами схрумкаем и друзьям пошлем. Нормальная она, видите же! Хотите потрогать?! Не хотите? Жаль…
И он еще долго крутил перед нами нормальную вполне себе свинью. На ней был надет намордник с изображением бультерьера. Мне показалось или у неё были запредельно грустные глаза.
-А что эта в медицинском наморднике?
-А эта, ну она гриппует штоле. Томление у неё такое, знаете ли.
Еще одна хрюкалка с грустным взглядом. В общем, в депрессию меня вогнала ваша свиноферма «экзотик»!